Мусульманские алимы Лакии

Возникновение у лакцев письменной литературы, научной и философской мысли связано, как и у других народов Дагестана, с распространением ислама. Проникнув в равнинный Дагестан во второй половине VII в., он утверждался, постепенно продвигаясь в горные районы. С XII в. Кумух стал опорным пунктом распространения ислама в горных районах; селение получило название "Гази-Кумух", а его жители стали называться "гази" - воители за веру.

Ислам неотделим от других компонентов арабо-мусульманской культуры, являясь ее идеологической основой, теологической оболочкой и интегрирующим ее компоненты фактором. Поэтому вместе с ним распространялись связанные с ним традиционно философские, гуманитарные и естественные науки. Обучаясь в конфессиональных школах (медресе и т.д.), многие лаки, как и другие представители народов Дагестана, усваивали арабский и другие восточные языки, приобщались к высокой для того времени арабо-мусульманской культуре, а через нее — ко многим достижениям мировой культуры. Поэтому можно сказать, что ислам во многом выполнял просветительскую и культуро-творческую функции. При этом в процессе усвоения арабо-мусульманского наследия в него вносились местные элементы. Акад. И.Ю. Крачковский, анализируя работы дагестанских алимов, пишет, что дагестанцы интересовались всеми традиционными арабо-мусульманскими науками и создавали оригинальные произведения, органически связанные с краем.

Уже в ХIV веке в Кумухе появляется группа богословов и ученых. Среди них шейх Сулейман ал-Гумики, шейх Хаджи Умар ал-Гумики и другие. Сохранилось сочинение "Ал Мухтасар" ("Сокращенный", "Конспективный") Али Хаджи Ал-Гумики, жившего в XVI в. (умер в 1576 г.), кратко излагающее основы мусульманского законодательства школы шафиитов, списки его распространялись в странах мусульманского Востока. Толкования к рукописи написали египетский факих Абд Аллах аш — Шаркави (умер в 1741 г., руководитель университета "Аль-Азхар"), ширванский факих Абдусалам.

В начале XVII в. начинается своеобразный "ренессанс" местной арабо-мусульманской культуры, научной и философской мысли. Одним из наиболее крупных деятелей этого периода был аварец Мухаммед из Кудутля, который считается учителем первых дагестанских ученых. Незаурядным ученым и мыслителем был Мухаммед из лакского селения Убра (1678-1732 гг.). Он открыл медресе в своем родном ауле и посвятил много лет просвещению горцев, пропаганде знаний. Собранная им богатейшая для того времени библиотека с редчайшими книгами и рукописями (около 4 тыс. названий), притягивала в аул людей, жаждущих знаний. Мухаммед писал работы по философии, логике, астрономии, теологии. Из его наследия сохранилось мало: два стихотворения, несколько документов социально-политического характера, письма к семье и завещание.

Его бывшие соученики, ставшие известными учеными, осуждали набеги, увод пленных и превращение их в рабов, как несовместимые с разумом и шариатом. Так, Дауд-Эфенди из Усиша писал, что все народы независимо от национальности и религиозных убеждений равны.
В XIX в. приобрел известность лакский просветитель Абдулла Омаров, который был активным помощником П.К. Услара в его деятельности по подготовке учебников и распространению русской (светской) грамоты среди лакцев. Он предложил создать широкую сеть школ, в которых первоначальное обучение проводилось бы на местных языках и строго добровольно, где можно было бы "учить горцев наукам, которые более или менее способствуют правильному ознакомлению человека с природой и которые поэтому могут ослаблять в нем религиозный фанатизм". А. Омаров считал социальное деление общества и связанное с ним унизительное отношение к низшим сословиям ненормальным и недопустимым, осуждал феодальную знать за угнетение горцев.

Его современник Зейд Ислам Булатов из Куркли был ученым и мыслителем с широкими научными интересами. Особую популярность приобрел как астроном. Он заказал кубачинским мастерам по своим чертежам астрономическую трубу и с ее помощью вел наблюдение за звездами. Вместе с ученым из Кумуха Сулейманом он издал в Темир-Хан-Шуре календарь, который совпал с наиболее современным мусульманским календарем того времени. А.Каяев не без основания назвал Зейда Курклинского вторым учителем астрономии в Дагестане после Дамадана Мегебского, жившего в XVIII в. Г. Гузунов также называет его "очень способным астрономом".

Зейд занимался и философией. Обнаружено письмо, в котором изложены вопросы философского характера Зейда и ответы Гасана Кудалинского.

Зейд Курклинский живо интересовался политической жизнью страны. Он принял участие в восстании 1877 г., за что и был сослан царским правительством в Тобольск.

Наиболее выдающимися арабо-мусульманскими учеными и мыслителями из лакцев были Али Каяев и Гасан Гузунов.

Судьба Каяева трагична: в годы Советской власти он по сфабрикованному обвинению дважды был репрессирован, умер в ссылке.

Каяев был ученым с энциклопедическими познаниями: философ и богослов, астроном и географ, языковед и историк, поэт и публицист, педагог и общественный деятель. И во всех этих областях Каяев оставил заметный след.

Али с детства отличался дарованиями, любознательностью и целеустремленностью. Завершив в короткий срок традиционное мусульманское образование в Дагестане, в поисках более высоких знаний он побывал в Астрахани, в Египте и в Турции.

В творческом наследии Каяева четко прослеживается влияние как общемусульманской культуры, так и европейско-русской культуры.

Философские воззрения Каяева носят религиозно-идеалистический характер.

Вместе с тем он признает связь материалистической философии и науки и подчеркивает, что с развитием науки материализм получает все большее распространение. "Несомненно, правы материалисты, — пишет он, — когда они доказывают, что в природе, кроме материи с ее свойствами, нет ничего. Они ошибаются только в том, что признают наличие в самой материи силы, способной к самостоятельному творению. Такой силы в природе нет". По его мнению, она находится вне природы и выражена в лице божества.

Интересными представляются его гносеологическая концепция, которая базируется в основном на науке, и диалектические идеи об эволюции бытия — космических тел, природной поверх-ности, растительного и животного мира, человеческого общества. Каяев внес весомый вклад в пропаганду и развитие философской мысли в Дагестане. Его работы "Трактат о новой астрономии" (на лакск. яз.), где даются обобщенные сведения о достижениях мировой астрономии вплоть до середины XIX века, "Физическая география" (на лак. яз), в которой объясняются закономерности геофизических и атмосферных явлений, серии статей по различным естественным наукам в газете "Джаридату-Дагестан" содействовали распространению естественнонаучных знаний, расширению кругозора и развитию логического мышления горцев.

Большую роль в развитии социально-политической мысли Дагестана и обогащении духовного мира горцев сыграли его многочисленные исторические работы, в частности концепции первобытного общества, социального прогресса, соотношения свободы и необходимости в общественном развитии, происхождения частной собственности и т.д.

Неоценимо значение его рукописи "Биографии дагестанских ученых", где отражено творчество дагестанских мусульманских алимов (около 150 биографий).

С присущими ему проникновенностью и объективностью Каяев освещает борьбу горцев под руководством Шамиля и восстание 1877 года в Дагестане и в Чечне. Его работы по этим вопросам поучительны для многих наших современников, которые в оценке событий и личностей шарахаются из одной крайности в другую.

Большое значение имели и имеют воззрения Каяева на ислам и его роль в жизни общества. Он глубоко знал ислам, его источники и теологию, был убежденным сторонником этой религии. "Подлинный ислам, — пишет он, — отражает божью мудрость и не может противоречить здравому смыслу и конкретным реалиям..."

Каяев считает подлинный ислам гарантом социальной справедливости. Именно поэтому, по его мнению, французские философы Сен-Симон и Жан Жак Руссо обратили внимание на ислам. Каяев подчеркивает, что в Коране и шариате закреплено отношение ислама к собственности. "Земля не может иметь хозяина, — пишет он, — она принадлежит тем, кто трудится на ней непосредственно, а размеры частных владений должны зависеть от количества рабочих рук в семье". Горы, пастбища, кутаны и леса следует передать аулам на правах общинной собственности. Далее. Шариат запрещает отдавать землю в аренду и брать плату за использование земли, отвергает социальные барьеры и привилегии, запрещает угнетение одних другими и признает всех людей равноправными членами одной семьи. Эти идеи актуальны и в наши дни, когда остро стоит вопрос о собственности на землю.

Каяев стоял на позициях исламского реформизма, получившего распространение в мусульманских странах и в ряде мусульманских окраин России.

Подчеркивая экономическую и культурную отсталость мусульманского Востока, в том числе Дагестана, и непонимание мусульманами необходимости изменения жизни в соответствии с требованиями времени, ученый считает главными факторами общественного прогресса развитие промышленности и образовательно-научного потенциала. Причем, первое в конечном счете ставится в зависимость от второго, т.е. образования, науки и техники.

Каяев одним из первых в Дагестане выступил с требованием реформирования системы мусульманского образования. В России это течение стало известно как джадидизм (от арабск усул-и-джадид — новый метод). Предполагалось обновление всей системы мусульманского образования, начиная с введения новых предметов, в частности, естественных и технических наук, которые могли ознакомить учащихся с основами полезных для практической жизни знаний, а также пересмотр содержания традиционных дисциплин и изменение последовательности их изучения и метода обучения. Каяев не только пропагандировал эту систему, но и ввел ее в своем медресе. Первоначальное обучение он осуществлял на родном языке, а затем постепенно переходил на арабский язык.

Эти и другие теоретические установки по обновлению системы и методов обучения и его новаторская педагогическая деятельность оказали благотворное влияние на школьное дело не только в Дагестане. Многие мударисы Северного Кавказа высказались в поддержку идей Каяева о реформации мусульманского образования.

Каяев высоко отзывается о русских светских школах, методах обучения и уровне преподавания учебных дисциплин в них. В этой связи он призывает мударисов использовать рациональный опыт этих школ. Но вместе с тем он подчеркивает, что целью этих школ является воспитание учащихся в духе преданности царской России и русификация. И выпускники этих школ, получая у царских властей выгодные места, забывают о своем долге перед горцами, религию, национальную культуру и традиции.

Таковы основные положения его энциклопедического творческого наследия. Но заслуги Каяева нельзя свести только к ним. Он был необычайно популярным деятелем как в религиозных, так и вполитических кругах. К его голосу как трезвого и выдающегося знатока арабо-мусульманских наук прислушивались всюду. Не случайно А. Тахо-Годи обратился от имени Дагестанского правительства к Каяеву с просьбой написать историю Дагестана.

Гасан Гузунов (1854-1940гг.), как и Каяев, обладал разносторонними знаниями. Он получил не только мусульманское, но и светское образование в русской школе, владел арабским, турецким, русским и несколькими дагестанскими языками. До утверждения Советской власти в Дагестане работал в Казикумухской царской администрации, а в период Советской власти — в органах народного образования. В 1923 году из-за плохого состояния здоровья уходит со службы. Но, желая, как пишет он, быть полезным народу, больной, глухой и незрячий старик в 1923-1927 годах продиктовал своей дочери около 20 стихотворений и пьесу для лакского драматического театра.

Гузунов оставил большое литературное наследие. Наибольшее внимание уделял он астрономии, философии, поэзии. Оставленная им рукопись в четырех томах "Джевахир-ул-Бухур" ("Драгоценность морей") является своего рода энциклопедией естественных наук: в ней прослеживается история всемирной астрономии, астрономической географии и ряда связанных с ними наук с древнейших времен до 1905 года. Он считал астрономию важной и жизненно необходимой наукой.

"Бог сотворил мир, — пишет ученый, — люди должны познать его закономерности". Кропотливо анализируя деятельность и работы арабо-мусульманских астрономов, Гузунов подчеркивает, что они собрали, обобщили и сохранили для человечества научные достижения древних народов Востока, Греции и Рима, накопили огромный материал, составляющий большой вклад в астрономии, но не посмели выступить против геоцентрической системы Аристотеля и Птолемея. Гузунов подробно прослеживает историю возникновения и развития идей шарообразности и движения Земли. "Идеи пифагорейцев о вращении небесных тел и Земли вокруг небесного центра, — пишет ученый, — были подтверждены и развиты в XVI в. польским ученым Коперником." По вопросу о происхождении Солнечной системы и всей Вселенной Гузунов высказывает противоречивые взгляды: с одной стороны, он утверждает, что Бог сотворил Вселенную, а с другой — соглашается с идеей ее естественного происхождения и поддерживает космогоническую гипотезу П. Лапласа. Важно и то, что он распространяет эту гипотезу на всю Вселенную, используя при этом идеи И. Канта и В. Гершеля о бесконечности Вселенной и единстве строения звездных систем.

Дагестанский ученый отстаивал мысль о бесконечном множестве звездных скоплений, туманностей, газо-пылевых облаков и обитаемых миров. Он распространял на всю Вселенную идею Гершеля о развитии диффузной материи и образовании из нее звезд, подтвержденную современной наукой. Гузунов популяризировал гелиоцентрическую систему различными путями: составлял карты звездной Вселенной, схемы движения Солнца, планет и их спутников. По просьбе царских властей Гузунов сделал глобус, который был выставлен в одном из музеев Петербурга.

Интересны его воззрения на соотношение философии и конкретных наук. Философия изучает общие истины материального мира, а конкретные науки — его определенные стороны. Поэтому они связаны как общее и частное. Он считает, что философия возникла исторически первой из наук и длительное время существовала в нерасчлененном виде. По мере накопления знаний из нее выделялись специальные науки. "Очень густым стал сад европейской науки, — пишет Гузунов, — на ветвях того или иного дерева науки появились новые науки. Этот процесс дифференциации науки будет продолжаться и дальше". Гузунов отвергает мнение имама Аль-Газали о безбожии всякой философии и дает высокую оценку философии Аль-Фараби и Ибн Сины. С большой симпатией отзывается он о философах-материалистах. Они, по его словам, "мудрые высокообразованные и любящие правду люди. Нельзя их отвергать и ругать, их следует критиковать за то, что они отрицают Бога. Они в этом ошибаются."

Гузунов подчеркивает объективность и бесконечность материального мира, который находится в постоянном движении и развитии. Диалектический подход прослеживается в объяснении им многих явлений природы, общества и мышления. Он не только признает неограниченные возможности разума и науки познать мир, но и показывает, как человек постепенно проникает в тайны природы.

Важное место в научном и философском творчестве занимают вопросы об отношении к религии. Он стоит на позиции, что наука и религия могут сосуществовать и у каждой из них есть своя сфера. Наука изучает материальный мир и его закономерности, а религия — проблемы духовно-нравственной жизни.

Значительный интерес представляют его мысли и суждения о логической науке, ее значении и роли в обществе. Кто хорошо знает логику, — говорил ученый, — перед тем открывается возможность "правильно ориентироваться и в явлениях общественной жизни. Беда наших ученых в том, что они не знают логику и в силу этого делают ошибки".

Социологические воззрения Гузунова отражены в его социологических и исторических работах, в стихотворениях и баснях. Социологию определяет он как теорию общества, а историю как одну из важных наук, которая изучает прошлое человеческого общества и помогает понять, как жили и боролись предки. Ее задача — разобраться в историческом процессе и "помочь правильно воспитать новое поколение". В трудах по социологии и истории Гузунов стремился понять, почему и как общество раскололось на имущих и неимущих, господствующих и подчиненных, откуда и как возникла государственная власть и почему она оказалась в руках имущих.

Гузунов являлся идеологом трудовых крестьянских масс. Он резко выступил против составления царским правительством сословных списков (ханы, беки, уздены и рабы), обвиняя его в том, что оно хочет увековечить сословное неравенство. "Высшие сословия, — пишет ученый, — заживо похоронили справедливость, творят беззаконие и произвол. В этом мире все устроено так, что сильный давит слабого".

Гузунов был талантливым баснописцем. В его баснях "Пастух Юсуп-хана", "Старухи говорят", "Лиса и верблюд", "Подлый медведь" и других показано тяжелое и бесправное положение простого народа. Местные ханы "не знают меры гнету и подлости, коварству и ехидству". Преподнесенный царскому наместнику общипанный петух говорит:

Гляди, Сардар,
что сделали со мной.
Общипан догола —
хоть помирай.
Вот так же гол, обобран
весь наш край.
Такая нищета
настала тут,
Что даже мыши крошки
не найдут.

В аллегорической балладе "Надвигается буря", написанной в начале 1905 года, он выражает уверенность в том, что приближающаяся русская революция, в которой объединенным фронтом выступят угнетенные народы России, сметет тиранов.

Велика роль Гузунова и в развитии научной и философской мысли, ряда других компонентов духовной культуры народов Дагестана, в пропаганде научно-технического прогресса и просвещения.
Его долго не признавали, труды лежали безвестным кладом много десятков лет. Теперь их выявили, им дают высокую оценку.

М. АБДУЛЛАЕВ,
доктор философ. наук, профессор,
"Дагестанская правда".

Автор Петр Ермилин
Петр Ермилин — журналист, редактор "Правды.Ру"
Куратор Ольга Гуманова
Ольга Гуманова — журналист, психолог-консультант *