Миф о стабильности и национальный проект

Доминирующее в российских масс-медиа федерального уровня представление сводится к тому, что в России в настоящее время достигнута определенная политическая, экономическая и социальная стабильность, являющаяся самоценной и, по меньшей мере, среднесрочной. Заслуга обеспечения подобной стабильности приписывается, в первую очередь, экономической политике структур исполнительной власти, а также манипулятивным способностям кремлевской администрации. "Стабильность" стала уже едва ли не объектом поклонения элиты и почвой для возникновения своего рода псевдоконсервативной философии: все идет хорошо, поэтому главное — не отступить ни на йоту от инерционных сценариев, не нарушить status quo, не "расплескать".

К сожалению, приходится признать, что пресловутая стабильность — скорее миф, чем реальность. Наличие среднесрочной стабильности не подтверждается ни объективно (на уровне разнообразных качественных и количественных данных о развитии страны в 2000 — 2003 гг.), ни субъективно (на уровне восприятия большинства населения России, выявляемого и транслируемого социологическими исследованиями). Скорее, следует говорить об иллюзии стабильности, которая покоится на двух китах:

- высоком уровне цен на нефть на мировых рынках на протяжении последних 4 лет, что в сырьевой экономике российского образца является определяющим фактором;

- по-прежнему достаточно успешной эксплуатации президентом РФ Владимиром Путиным парадигмы "солдата", ниши носителя национальных и, в определенной мере, авторитарных ценностей.

За минувшие годы структура и модель функционирования экономики России не изменились: по-прежнему мировые цены на энергоносители являются ключевым фактором развития страны. Вырос удельный вес в экономике сырьевых отраслей и связанной почти исключительно с их субъектами сферы обслуживания. Как отмечалось в предыдущих докладах Совета по национальной стратегии, продолжились технологическая деградация и депопуляция, была утрачена значительная часть геополитических позиций России. Социологические исследования показывают, что 59% населения России сегодня не верят в стабильность, 67% строят исключительно краткосрочные жизненные планы.

Сегодняшнюю квазистабильность можно сравнить с состоянием творога, вынутого из холодильника и неумолимо приближающегося к дню истечения срока годности. Органические негативные изменения в таком твороге происходят, и весьма бурные, но до определенного момента они остаются недоступны глазу поверхностного наблюдателя. Тем не менее, творог портится с каждым часом, каждой минутой, каждой секундой. И, в конце концов, полностью перерождается, становясь негодным к употреблению. Там и мы, завороженные "стабильностью", рискуем очнуться лишь в момент краха государственности и страны.

Анализ ситуации в современной России требует осознания и осмысления четырех кризисов, на разных стадиях которых страна находится:

1. Кризис национально-государственной субъектности. До сих пор не существует русской (российской) нации, есть лишь большой бесформенный осколок "великой общности людей" - советского народа. Соответственно, не сформулированы наши национальные интересы. Наше государство, превратившееся в политическую надстройку конклава сверхмощных лоббистских групп, несамодостаточно.

2. Кризис элит. Важнейшее его проявление — "аутизация". Элиты не интересуются реальным положением страны, народа, не ставят национальных задач. Социально-ментальный разрыв между элитами и толщей страны — огромен и пугающ. С течением времени он лишь нарастает.

3. Кризис власти. Основное его проявление — десакрализация. Здесь склонность элит к подмене реальности совокупностью манипулятивных технологий сделала свое черное дело. Когда верховная власть в России перестает быть сакральной, добра не жди (вспомним 1917 и 1991 годы).

4. Кризис национальной инфраструктуры, которая не подвергалась масштабной модернизации со сталинских времен. Отсюда — нарастающие катастрофы и катаклизмы последних лет. Попытка решить проблему модернизации за счет обнищавшего населения (реформа ЖКХ), без прямого участия экономической элиты, крупных корпораций не кажутся слишком реалистичными.

Псевдоконсервативная философия, помноженная на постмодернистский подход к политико-социальной реальности, вытесняющий живую плоть государственного строительства и общественной жизни бесконечными обманками и симулякрами, не позволяет оценить опасность названных кризисов и, тем более, выработать стратегию противостояния им. Здесь трудно удержаться от апелляции к историческому опыту. Рискну утверждать, что Советский Союз распался вовсе не потому, что рухнули мировые цены на нефть — хотя, конечно, эта тенденция сыграла свою негативную роль в судьбе сверхдержавы. СССР погубили две вещи. Во-первых, кризис элит: позднесоветский правящий слой утратил чувство национальной солидарности, и, забыв про оставленную в тылу страну, устремился в объятия сладкоголосых ценностей "цивилизованного мира". Во-вторых, отказ позднесоветской элиты от собственного национального проекта: когда лидеры союзных республик поняли, что Москва более не является центром реализации Мегапроекта и намерена интегрироваться в чужой проект, они сразу поняли: лучше бежать на Запад поодиночке. И побежали.

Россия сегодня во многом напоминает горбачевский СССР: и потерей национальной самоидентификации, и утратой стратегии развития, и растерянностью перед внешним давлением, и качеством элиты. Исходя из этого и опираясь на сумбурный, но жестокий опыт новейшей истории, мы должны признать: России необходим национальный проект. Только он может стать залогом оформления России как сильной, независимой и развивающейся геостратегической сущности.

Носителем же национального проекта может быть только президентская власть — ибо альтернативный центр силы в стране, где нет национально ответственной элиты, не возник и в обозримом будущем едва ли возникнет. Сама же президентская власть, ослабленная нефтяными объятиями олигархического капитализма, должна обрести надежную политическую опору, заинтересованную в культивировании российского пространства. Опору, ответственную перед избирателями и способную демпфировать социальные противоречия, обострение которых в условиях масштабной реформации неизбежно.

Наконец, президентской власти придется задуматься о существенном обновлении федеральной элиты — ибо с застывшей и прихватившей с собой лестницу социальной мобильности элитой 90-х годов национальный проект реализован быть не может. Как говорится, элита девяностых — это про другое.

Все сказанное подводит нас к мысли о наличии предпосылок для альянса президента с региональными элитами. Альянса, базой которого будет преодоление (Aufhebung) противоречий между Кремлем и региональными лидерами, ставших основанием для скороспелой "вертикали власти" образца 2000 года. Новой вертикали власти, очертания которой уже проступают сквозь предвыборный туман, посвящен новый доклад Совета по национальной стратегии, который мы имеем честь предложить вашему вниманию.

Станислав БЕЛКОВСКИЙ,

генеральный директор
Совета по национальной стратегии

О том же самом читайте на английской версии ПРАВДЫ.Ру: https://english.pravda.ru/main/18/88/351/10977_Russia.html