"Привет, Эрик!"

Требуется домработница
Анна Павловна развернула номер "Челябинского рабочего", всмотрелась в фотографию и ахнула: "Так это же Иосиф Моисеевич! Только молодой. А вот Эрика не вижу. И Людочку тоже". На фотографии, которую рассматривала 80-летняя жительница Озерска Анна Клепалова, и не могло тогда быть ни Эрика, ни Люды. Они появились позже, в Екатеринбурге: Публикация Лидии Панфиловой "Парторг синагоги и другие" ("ЧР", 22 января этого года) всколыхнула память.
На бывшую няньку в семье Неизвестных меня "навел" давний приятель, знаток фольклора, маэстро русской гармони из Кыштыма Анатолий Иванович Морозов. Творческие дороги свели его с Александром Клепаловым — тоже кыштымцем, историком по образованию, краеведом и археологом-любителем по призванию, оказавшимся сыном Анны Павловны. От него и узнал Морозов о необычной судьбе его матери и поделился этой информацией со мной.
И вот мы с Александром Петровичем в озерской квартире Анны Павловны. Листаем старые записи, перебираем фотографии:
- Вот здесь я с подругой. Ее тоже звали Анной. И фамилия девичья, как у меня была, Байборина. Только отчеством и разнились. Я — Павловна, она — Федоровна. Нам здесь по семнадцать лет. Тогда мы и еще пятеро девчат в 39-м году приехали в Свердловск из села Ново-Петропавловка Долматовского района Курганской области.
В семье Байбориных было пятеро детей. Родители работали в колхозе. Жили бедно: на трудодни не разговеешься. На учебу времени не хватало: родителям надо было помогать. Вот и закончила Аня только пять классов. Жизнь в коллективном хозяйстве, где все общественное, а человека не видно, становилась невыносимой. Надо было думать о реальном хлебе насущном.
- Собрались мы с подружками и подались в Свердловск — в няньки наниматься, — рассказывает Анна Павловна. — Приехали, стоим на вокзале, по сторонам озираемся. Спасибо, что знакомая встретила, отвезла к себе на квартиру. И тут заходит какая-то женщина и с порога показывает на меня: "Вот эту беру!"
Можно представить состояние деревенских девчушек, впервые попавших в большой город. Растерянные, испуганные, они, как стайка речных рыбешек, заплывших в незнакомый аквариум, забились в угол и оттуда настороженно разглядывали нанимательницу. А была это Белла Дижур — писательница, мать Эрнста Неизвестного.
- Так я и вошла в семью Беллы Абрамовны и Иосифа Моисеевича, — говорит Анна Павловна. — Познакомилась с детьми — Эриком и трехлетней Людочкой. К ней меня и прикрепили нянькой. Люди все хорошие, культурные, незаносчивые. Мне выделили комнату в трехкомнатной квартире, где я жила вместе с Люсей. Утром взрослые уходили на работу, Эрик, ему тогда было лет 16, — в школу, а Людочку я отводила в садик. Потом возвращалась и занималась домашними делами — убиралась и готовила обед. Жалованье мне положили по тем временам неплохое — 65 рублей. Было на что себя содержать и домой, в деревню, отправлять.
Семья Дижур — Неизвестных своей домработницы и няни не чуралась. Садили за общий стол, разговаривали, как с равной, за первые промахи не журили. Эрик, когда по выходным бегал в кино, непременно брал с собой Аню. Сам и за билеты расплачивался. Парень, по словам Анны Павловны, был смирный, нешаловливый, уважительный. В комнате своей сам порядок наводил.
- Конечно, на стол я накрывала. А накрывать было что — мясо, колбаса, сыр, масло. Не то что в нашей деревне. Даже порой обидно становилось за родню свою: они эти продукты производили, а сами такого даже в глаза не видели.

Назад, в деревню
В Свердловске Аня прожила до начала войны. Но только "протрубили трубачи тревогу", как родители затребовали дочь обратно в Ново-Петропавловку. Во-первых, все эти годы беспокоились они за Анну (как она там, в большом городе?!), а во-вторых:
- Некому было в колхозе работать, — вздыхает Клепалова. — Мужики на фронт ушли. Вот и пришлось мне выучиться на тракториста. Об этой профессии я знала только по фильму "Трактористы", на который мы ходили с Эриком и Людочкой. Выучилась, на "колеснике" работала, на лесозаготовки ездила. И так почти всю войну. Потом мужчины стали возвращаться, меня с трактора ссадили. Опять пошла по хозяйству. У нас, деревенских, присказка такая была: близко — сама сбегаю, далеко — пошлют.
Война прошла, но все равно было голодно: зерно выметалось подчистую. Сначала — на нужды армии, затем — на восстановление разрушенного. Однажды Аня с отцом отправилась за сто километров в село Новобурино Кунашакского района: там жил старший брат Ани — Константин Павлович, недавно вернувшийся из германского плена.
- От голода спасались, — с горечью говорит Анна Павловна, — брат-то жил нормально, вот к нему меня и хотели определить: Шли зимой, пешком, три дня добирались. На ночевку останавливались у незнакомых, но добрых людей.
Добрались до Бурино. Отец вскоре уехал, Аня осталась. Жила в семье брата, работала санитаркой в больнице: Там же, в Бурино, нашла свою судьбу: положил глаз на ладную, скромную, симпатичную да работящую дивчину фронтовик Петр Клепалов родом из села Клепалово Каслинского района. Сначала молодые жили у Константина, потом перебрались в квартиру на железной дороге.
- Брат нам дал овечку, курицу, отец Пети — телку, и мы поехали на телеге, в которую был запряжен бык, — смеется Анна Павловна. — А как приехали, не до смеха стало: комнаты насквозь протекают. И дожди льют не переставая. Еле-еле сухое место для детской кроватки нашли: Шурику только два месяца было. Пожили немного, а затем дом дали. Обзавелись скотиной, наладили на разъезде свое хозяйство: корова появилась, овечки, куры, поросенка купили. Огород сажали. Богато зажили!
В 1963 году сестра Петра Мария Михайловна вызвала Клепаловых в Озерск. Муж устроился в пожарку, Анна — посудомойкой в управление рабочего снабжения. Получила удостоверение участника трудового фронта. Так и проработала до пенсии:

Аня, внучка Анны Павловны
На этом бы можно было и закончить рассказ об обычной деревенской девушке, судьба которой ненадолго переплелась с жизнью известного на весь мир скульптора Эрнста Неизвестного. Эта встреча вроде бы не оставила в ее жизни ровно никакого следа. Но так ли уж не оставила?.. В квартире Клепаловой на серванте я заметил несколько натюрмортов, городских пейзажей, выполненных маслом и отнюдь не рукой приготовишки. Это работы внучки Анны Павловны — Ани.
- У Анюты, — говорит ее отец Александр Петрович, — художественные способности проявились рано. Это ее самое большое увлечение. Когда она была в третьем классе, мы отдали Аню в школу искусств, на художественное отделение. Она быстро пошла в рост. Несколько выставок в Кыштыме и Озерске доказали, что девочка обладает безусловным талантом. Очередным подтверждением стала серебряная медаль на конкурсе международного детского рисунка в Дели. Поощрили командировкой на отдых в Польшу. Удостоилась губернаторской стипендии. Вот уже три года Аня учится в Уральском училище прикладного искусства, что в Нижнем Тагиле. Освоила технику масляной живописи, проходила практику реставратора в местном музее.
История своей семьи, в которую на короткое время вошел великий скульптор, ей известна. Но относится она к этому не столько с почтением, сколько весело и непосредственно и уж никак не находит никакой связи между Неизвестным и своим увлечением живописью. Может быть! Но вот еще одна деталь: Одна из дочерей Анны Павловны, Лидия, долгое время работала в Озерске художником-оформителем. Опять совпадение? А сам Александр Петрович — человек, безусловно, творческий, как мы уже упоминали, историк, археолог-любитель, краевед? Многовато что-то совпадений! Но даже если и нет никаких прямых аналогий, все равно можно лишний раз задуматься над тем, что все люди на Земле соединены между собою невидимыми нитями. И когда их пути даже на миг пересекаются, эти нити становятся крепче и осязаемее.
Анна Павловна в последнее время часто видит Эрика по: телевизору:
- Очень радуюсь каждой такой встрече с ним. Порой забудусь, так даже рукой ему помашу: "Привет, Эрик!"

Виктор РИСКИН, "Челябинский рабочий"