Анна, Ева, Магнолия /История девушки, побывавшей на дне/

Гастарбайтеры и проститутки — вот из кого в первую очередь складывается «рабский» контингент (наличие рабства современной Россией признано на законодательном уровне). Кто же они, рабыни сутенеров и так называемых мамаш? Перед вами исповедь одной из бывших путан Анны Алексеевой:

— Я приехала в столицу из Самары в ноябре 1996 года сразу после восемнадцатилетия вместе с подругой Кирой. Мама работала в школе поваром, отца и вовсе не было. Работу в родном городе найти было невозможно, денег нигде не платили, поэтому надо было покорять столицу. В Москве устроились официантками в одном из дорогих кафе в районе проспекта Мира. Денег на съем квартиры едва хватало, и нам приходилось подрабатывать в кафе уборщицами.

Подруга познакомилась с мужчиной и ушла к нему. Я же продолжала работать официанткой. Через полгода познакомилась с Оганезом и переехала жить к нему, оставив работу. Судьба моя сложилась так же, как и многих девчонок, приехавших в столицу за счастьем, но нашедших здесь только боль и страдания. Сначала я не понимала, чем занимается мой возлюбленный. Он уходил вечером, возвращался под утро с деньгами, почти всегда пьяный. Начал меня избивать, а потом сказал, что я должна работать под его контролем. Я ужаснулась, что мне придется стать проституткой, я же приехала, чтобы найти новую, благополучную и обустроенную жизнь! Отказаться от предложения я не могла, потому что Оганез легко мог меня убить…

Работать на панели начала не сразу. Сначала «под контролем» Оганеза сидела целый день в съемной квартире, вместе с еще тремя девчонками. Порой приходилось обслуживать по десять клиентов за сутки. Мы не высыпались, а чтобы хоть как-то поддерживать себя морально, пили перед каждым клиентом водку. Так длилось еще полгода, пока я не решилась на побег. Несколько недель в бреду скиталась по городу, пока меня, грязную, голодную и замерзшую, не забрали в милицию. Оттуда я попала в ночлежку. Там, на самом дне общества, я познакомилась с очень интересными людьми, со страшными судьбами. Когда меня через три дня выпустили, я вышла, держа маленькую сумку с остатками вещей в одной руке и сжимая картонку от коробки в другой. На этой маленькой картонке люди из ночлежки написали мне список классической литературы, которую надо прочитать. Оказавшись на улице снова, я написала свое первое стихотворение.

Поскитавшись еще неделю, вернулась на панель. Месяца два стояла на Ярославском шоссе и каждый раз, садясь в машину, не знала, вернусь ли снова в общежитие, так мы называли квартиру, которую для нас держали сутенеры. Когда меня привозили на новую квартиру, там всегда оказывалось вместо одного или двух клиентов — по десять. У меня даже не было сил, чтобы плакать. Но вскоре мне повезло, если можно так выразиться. В одном из баров я познакомилась с новым сутенером, благодаря которому стала жить в человеческих условиях. Он доставал где-то богатых клиентов. Я стала дороже стоить. Бывало, конечно, что опять били, унижали, но жаловаться было некому, кроме Бога. Я каждый день читала Библию…

Свою боль и слезы я отражала в стихах, они сами выливались на бумагу, а с каждой новой прибыли покупала книгу из того списка, что получила в грязной ночлежке.

Я читала стихи своим клиентам, но только постоянным, которые хорошо ко мне относились. Им это нравилось, и даже не столько стихи, сколько то, что их не воспринимают тупыми животными. Один из клиентов предложил мне издать книгу. Дал даже половину денег. Остальное я накопила сама и издала книгу «Перо от крыла». В сборнике сосредоточена вся боль и отчаяние тех лет, страшный ад, который я прошла, а в начале стоят три имени, которыми я себя называла: Анна, Ева, Магнолия.

Слава Богу, что сейчас я вернулась домой, в Самару. Работаю в детском православном приюте, помогаю готовить, ухаживать за детьми. О прошлом вспоминаю с неохотой. Немного жалко, что перестала писать стихи, потому что «боль унеслась вместе с поездом». Каждый день молюсь за тех, кто еще там, в том аду.

Записала Ольга Ганюшкина,
"Родная газета",
№1-2, 2004