О незаслуженно забытой 5-й танковой дивизии Красной Армии и ее командире полковнике Федорове

Жена Елене и дочери Анне-Марии посвящается

Это было соединение, сформированное на основе 2-й легкотанковой бригады и имевшее около 400 танков, из них 107 средних (50 Т-34 и 57 Т-28), и 76 бронемашин. В состав дивизии входили 9-й и 10-й танковые полки, которыми командовали полковники И.П.Верков и Т.Я.Богданов, 5-й мотострелковый полк (командир майор В.И.Шадунц), 5-й гаубичный артполк (командир майор В.М.Комаров) и спецподразделения. Артиллерии был полный комплект, из транспортных средств имелось 800 грузовиков, 139 спецмашин, 81 трактор, 49 мотоциклов. По данным на август-сентябрь 1940 г. из числа спецмашин было 92 автоцистерны, 25 мастерских типа «А», 19 мастерских типа «Б», 15 передвижных зарядных станций, 4 водомаслозаправщика. Еще было 7 штабных машин и 18 санитарных. Радиостанций разных типов было 231. В декабре 1940 г. на совещании высшего командного состава при подведении итогов прошедшего учебного года начальник ГАБТУ (главного автобронетанкового управления) Я.Н.Федоренко лучшими среди крупных мехсоединений РККА назвал 3-й и 4-й мехкорпуса, а лучшей танковой дивизией – именно 5-ю.

19 июня Ф.Ф.Федоров получил шифровку от Военного Совета округа о подготовке к выступлению. Соединение было поднято по тревоге, покинуло места постоянной дислокации и укрылась в лесных массивах.

Удар левого крыла группы армий «Центр» (3-я танковая группа генерала Г.Гота была там главной силой) на стыке Западного и Прибалтийского военных округов пришелся не по монолитной советской обороне. Он был нанесен по разрозненным подразделениям 126-й, 128-й и 23-й стрелковых дивизий, главным образом по стрелковым батальонам, которые (в основном, по одному от каждого полка) трудились на строительстве оборонительных рубежей на левом фланге 11-й армии. С севера на юг располагались: от 126-й дивизии – 3-й батальон 550-го, 2-й батальон 366-го, 3-й батальон 690-го полков; от 128-й дивизии – 2-й батальон 374-го полка и все три батальона 741-го полка. Непосредственно на стыке с ЗапОВО находились два батальона 23-й дивизии. Против батальонов 126-й, 128-й и 23-й дивизий вышли на исходные позиции семь немецких дивизий: 39-й моторизованный корпус в составе 7-й и 20-й танковых дивизий, 57-й моторизованный корпус в составе 12-й танковой и 18-й моторизованной дивизий и 5-й армейский корпус в составе 5-й и 35-й пехотных дивизий. Основные силы 128-й дивизии занимали район Лаздияй, Сейрияй, Симнас, штаб находился в лесу в 5 км западнее Сейрияй. Следовательно, на границе кроме пограничников и саперов находилось всего девять вытянутых в одну линию стрелковых подразделений с минимумом артиллерии. Это были, конечно, ничтожные силы, ни в коей мере не способные остановить бронированный клин. В 5 часов утра командающий 11-й советской армией генерал В.И.Морозов отдал боевой Приказ № 01, в котором 128-й дивизии предписывалось занять 3-й и 4-й узлы недостроенного Алитусского укрепрайона на рубеже Меркине, Копцево, Курвишки и воспрепятствовать прорыву немцев на Алитус. Но именно это и произошло.
На четыре батальона 128-й дивизии обрушились две танковых и две пехотных дивизии вермахта. Утром 22 июня после комбинированного артиллерийско-бомбового огневого налета по позициям и местам дислокации ее частей по ней был нанесен удар колоссальной силы: в ее расположение врезались бронированные клинья 7-й и 12-й танковых дивизий, поддержанных обеими дивизиями 5-го корпуса 9-й полевой армии. Дивизия была рассечена на части и, несмотря на яростное сопротивление, разгромлена; погибли многие офицеры, командир попал в плен. Один из отрядов (стрелковый полк, артполк, разведбат и др. подразделения) занял круговую оборону в межозерном дефиле северо-западнее Сейрияй. От еще недавно полнокровного соединения осталось отдельные разрозненные группы, которые отходили на восток: к Неману, а затем – к Западной Двине.

23 июня, командование Северо-Западным фронтом, не имея никакой конкретной информации о положении в районе Алитуса, приказало: «5-й танковой дивизии и управлению 3-го механизированного корпуса немедленно поступить в подчинение командующего 11-й армией, повернуть удар на Бобты, очистить район Кейданы, Ионава от немецких частей и банд и быть готовыми по указанию командующего 11-й армией короткими ударами очищать правый берег р. Неман в районе Каунас от частей противника». Я не могу с уверенностью сказать, получил ли комдив 5-й Ф.Ф.Федоров этот приказ. Однако чудом до наших дней дошло написанное на клочке бумаги одно из его распоряжений, хранящееся сейчас в семейном архиве его внука И.И.Федорова: «Полковнику т. Веркову Направить б-н Т-34 Ударом на Конюхи во взаимодействии с 10 ТП уничтожить танки пр-ка и отбросить их за р. Неман 23. 6. 41 Федоров». Полковник И.П.Верков распоряжение получил, ибо, кроме росписи, на обратной стороне того же листка есть и его короткое донесение командиру дивизии, датированное 25-м июня.

Основные силы 5-й танковой дивизии ранним утром 23 июня оказались взятыми «в клещи» наступающими немецкими клиньями. С юга это соединение обошла 7-я танковая дивизия (командир генерал-майор барон Ханс Фрайхерр фон Функ), с фронта действовала 20-я танковая дивизия (командир генерал-лейтенант Штумпф). 23 июня продолжилось одно из первых танковых сражений Великой Отечественной войны. В крайне невыгодных условиях боя советская дивизия снова понесла серьезный урон, были потеряны все танки Т-28 9-го полка. В 7-8 часов утра в сражении наступил перелом: 5-я танковая дивизия под давлением превосходящих сил противника, с почти истраченными боеприпасами и топливом начала отступать в направлении Вильнюса. Немцы выиграли сражение, но о своих истинных потерях почему-то умолчали. Штаб 3-й танковой группы 22 июня в телеграмме информировал штаб группы армий «Центр»: «Вечером 22 июня 7-я танковая дивизия имела крупнейшую танковую битву за период этой войны восточнее Олита против 5-й танковой дивизии. Уничтожено 70 танков и 20 самолетов (на аэродромах) противника. Мы потеряли 11 танков, из них 4 тяжелых». 23 июня штаб ГА никаких данных о потерях 3-й ТГр не получил. В приложении к приказу № 3 от 23 июня по танковой группе (информационный бюллетень) указывалось: «5-ю танковую дивизию следует рассматривать как сильно потрепанную». Но почему Гот в мемуарах и его штаб – в донесениях – смолчали о потерях за 23 июня, вот в чем вопрос? Если они одержали верх, то чего им скрывать? Единственное, что можно предположить: то, что победа была «пирровой».

Полсотни имевшихся в советской дивизии Т-34 никак не могли не «испортить праздник» привыкшим к легким победам танкистам вермахта, но Гот их у Алитуса словно не увидел. Сведения П.А.Ротмистрова о подбитых и сожженных только 22 июня 170 танках и бронетранспортерах противника историки дружно посчитали десятикратным преувеличением. А почему обязательно десяти–, а не двух– или трехкратным? В чем, собственно говоря, дело? Нам мало выпало унижений за тот страшный июнь? Не лучше ли проанализировать, как вдруг в результате тяжелого танкового сражения наша дивизия потерпела поражение, а вражеские дивизии – почти никакого урона не понесли? Указанные Готом потери (11 танков) безусловно следует считать безвозвратными. А что вообще означает термин «безвозвратные потери»? Это означает, что отремонтировать подбитый или сгоревший танк в полевых условиях не представляется возможным (либо ремонт вообще нецелесообразен) и он должен быть отправлен в тыл для утилизации. И после этого я должен поверить, что если из 3-й ТГр было отправлено на переплавку 11 танков, подбитых 22-го в районе Алитуса, то кроме них не было ни одного: а) горевшего, но потушенного; б) с перебитыми гусеницами или поврежденными катками; в) с пробоинами в броне; г) с сорванной башней; д) поврежденного при таране – которые были выведены из строя в бою, но их за два-три дня отремонтировали? Немцам противостояли кроме легких машин и гораздо более сильные танки Т-28 и Т-34.

К чему я это все говорю? Чтобы подвести читателя к мысли: нас разыграли, нас «сделали, как сельских». ИХ потери в бою за Алитус НЕ МОГЛИ ограничиваться только 11 машинами. Чтобы иметь более-менее объективную информацию по урону, который нанесла 5-я дивизия фашистам, надо знать хотя бы две группы цифр по бронетехнике: принято на СПАМах (сборных пунктах аварийных машин) – число, из них отправлено на переплавку – число. И не только в первой фазе боя, а до того момента, пока было боевое соприкосновение. Как, например, указаны потери 2-го Белорусского фронта в ходе операции «Багратион»: принято на СПАМах – 1416 танков и САУ, из них отправлено на переплавку – 956. Все четко и понятно и не надо ничего додумывать. И что касается потерь 5-й танковой дивизии, то с ними ситуация тоже абсолютно ясная. Данных нет, да и не может их быть, но бесспорен факт: отступление 5-й от Алитуса оставило поле сражения за гитлеровцами, что автоматически перевело даже незначительно поврежденные советские танки, которое возможно было исправить, в список безвозвратных потерь.

В НАТОвском издании по оперативному искусству «Начальный период войны на Восточном фронте» утверждается, что часть сил 5-й ТД пробивалась на север, часть – на юго-восток (она якобы попала в «минский котел»). Второе утверждение в корне неверно, и тому есть неопровержимые доказательства. Но вот насчет первого… В истории дивизии остались «белые пятна», и мало шансов на то, что их удастся заполнить. Но есть все же одно свидетельство, причем «с той стороны».

2-й армейский корпус вермахта входил в 16-ю армию ГА «Север» и наступал против 188-й и левого фланга 33-й дивизий 11-й армии, то есть значительно севернее участка прорыва частей Гота. В состав корпуса входила 12-я пехотная дивизия (командир генерал-лейтенант Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах). Бывший солдат этой дивизии весьма ярко описывает как его подразделение, глубоко продвинувшись вглубь советской территории, получило приказ развернуться фронтом на запад, чтобы не дать возможность прорваться на восток выходящим из окружения советским частям. И вот здесь для произошло знакомство автора воспоминаний с русскими тридцатьчетверками, которые неожиданного для него проутюжили позиции артиллерии и ушли на восток. Он писал: «Наши 37-миллиметровые противотанковые орудия посылали снаряд за снарядом в лобовую броню танков «Т-34». Попадание за попаданием, но никаких пробоин. Круто в небо уходил светящийся след от взорвавшегося снаряда, с диким визгом и жужжанием ударяли рикошетом стальные снаряды в порядки советской пехоты и в деревья. Так мы впервые столкнулись с «Т-34». Видимо, от нас утаили его существование, когда внушали, что ничто не может устоять против наших 37-миллиметровых противотанковых пушек… советские танки прорвали наши позиции и, гремя гусеницами, покатили дальше на восток». Согласно доступных (на настоящий момент) сведений о составе танкового парка в ПрибОВО, Т-34 имелись ТОЛЬКО в 5-й танковой дивизии.

Попытка 5-й танковой удержать Вильнюс окончилась трагически. Отойдя к предместьям столицы Литвы, ее подразделения заняли оборону на южной и западной окраинах города. На прямую наводку была поставлена вся артиллерия. Защитники города сосредоточенным огнем заставляли разворачиваться в боевой порядок идущие по шоссе немецкие колонны, при этом подбили немало боевых машин и другой техники, истребили десятки захватчиков. На редкость эффективным был огонь поставленных на прямую наводку гаубиц. По данным бригадного комиссара Ушакова, было выведено из строя до двух батальонов танков, 4 батареи противо-танковых орудий, 6 минометных батарей. В этом бою исключительную стойкость и храбрость показали командир огневого взвода 5-го артполка младший лейтенант Романов, младший лейтенант Поляков, лейтенант Фомин и старший лейтенант М.И.Веденеев. Бывший начальник штаба 29-го корпуса полковник П.Н.Тищенко вспоминал: «Подступы к Вильнюсу со стороны Алитуса были усеяны трупами и подбитыми танками как немецкими, так и нашей славной 5-й танковой дивизии. Кажется, на южной окраине Вильнюса я присоединил к штабу корпуса башенного стрелка из 5-й танковой дивизии, который еле передвигал ноги, но упорно шел с танковым пулеметом на плече. Он мне рассказал, что 5-я танковая дивизия геройски дралась, пока было горючее и боеприпасы. Его экипаж вынужден был подорвать танк, сняв предварительно [с него] пулемет». И снова исход сражения во многом решили беспощадные удары пикирующих бомбардировщиков Юнкерс-87. На боевые порядки дивизии было совершено до 12 налетов (в некоторых из них принимало участие до 70 машин) с массированным применением зажигательных авиабомб. Остатки частей отступили на юг, к белорусским Ошмянам и еще далее. Несколько смельчаков на тракторе СТЗ-5 сумели в одиночку довезти одну из уцелевших гаубиц артполка почти до Минска и по акту передали ее начальнику артиллерии стрелковой дивизии 13-й армии. Одна из групп военнослужащих послужила основой партизанского отряда.

Только 2 июля в Москву ушло донесение за подписью майора Васильева из бронетанкового управления фронта. В нем констатировалось: «В ночь на 24.6.41 г. 5-я танковая дивизия с остатками танков (38) и гаубичным артиллерийским полком вышла из окружения и сосредоточилась в районе лесов 10-15 км юго-восточнее Вильнюс… Оставшиеся бойцы и командиры только 26.6.41 г. стали появляться в районе Полоцк и 30.6.41 г. в районе Псков. Материальная часть боевых машин полностью уничтожена или оставлена на территории противника». Это сообщение было последним, больше никаких сведений о дивизии Ф.Ф.Федорова с Северо-Западного фронта не поступало.

Судьба комдива 5-й Ф.Ф.Федорова никак не освящена в военно-исторической литературе. Он словно исчез, растворился в адском водовороте войны. Я даже обращался в Центральный архив ФСБ, предполагая, что полковник мог быть репрессирован в числе тех, кто был тогда «назначен» виновниками поражения в приграничном сражении. Но ответ пришел отрицательный: не привлекался. Но мне повезло. 31 марта 2002 г. в телеконференции группы новостей «relcom.politics» в сети Интернет я прочел короткое сообщение о том, что в ночь с 30-го на 31-е в Санкт-Петербурге после тяжелой болезни в своей постели тихо скончался мой любимый писатель-маринист Виктор Викторович Конецкий. Я ответил автору сообщения (его едкие выступления я не без интереса читал и раньше), он – мне. Оказалось, что у нас есть и другие точки соприкосновения. Любовь к морю и военно-морскому флоту, арктический архипелаг Новая Земля, где доводилось бывать и мне и ему. Беседовали обо всем: семье, политике, религии, истории. И тут Игорь (так звали моего нового знакомого) обмолвился, что дед его БЫЛ КОМАНДИРОМ 5-й ТАНКОВОЙ ДИВИЗИИ. Меня как громом поразило. Искать столько лет и найти, но где!

Д.Н.Егоров, историк начального периода
Великой Отечественной войны

От редакции: статья публикуется в сокращенном варианте, полную версию читайте 22 июня.

Последние материалы