Борис Акунин дурачит читателей

- С одной стороны, сильная любовь к Федору Михайловичу Достоевскому, с другой стороны, интенсивная нелюбовь к современной поп-глянц-культуре. Мне хотелось столкнуть эти два языковых пласта лбами, чтобы посмотреть кто кого. Здесь нужна искра, нужен толчок. Всякая книжка начинается с некой точки опоры. Я не знал, как к этому подступиться.

Примерно год назад я услышал песню Бориса Гребенщикова , которого очень люблю - примерно столько же времени, сколько я люблю Федора Михайловича Достоевского , - про то, как Достоевский был ранен и как его спасал не вполне трезвый хирург.

- В отличие от ваших предыдущих произведений, в новом проекте Бориса Акунина заложен какой-то подвох для читателя?

- Главное, что это книжка-игрушка. Мне хотелось эту игру в классики, в которую я играю с читателями, вынести за пределы литературного текста. Тут не столько культуртрегерская причина, сколько эгоистическая. Мне хотелось, чтобы как можно больше народу читало классику, интересовалось ею, потому что мне будет интереснее жить с таким читателем. И тогда мы все будем лучше друг друга понимать. В связи с выходом этой книжки, которая в некотором смысле является римейком «Преступления и наказания», издательство «Олма-Пресс» подготовило целую программу со всякими хитроумными крючками и зацепками.

20 мая начинает работать сайт, где будут всевозможные викторины, тесты, конкурсы и т.д., которые будут просто заставлять пользователей Интернета открыть роман и прочитать его. Но прочитать не с отвращением, как в 9-м классе, а с живым интересом. Например, рукопись повести, которую ищет мой герой, на самом деле написана не Достоевским, а мной. Да, это подделка, но в ней есть некоторое количество фраз и выражений, взятых из романа «Преступление и наказание». Первое задание читателям найти их. Тот, кто их найдет – получит приз. Издательство специально выпускает издание этого романа, где они – для особо ленивых – будут выделены. Так что останется только посмотреть. Все эти игры и забавы, вроде гарнира, к главной игре, в которой мы предлагаем принять участие.

Игра азартная и вполне денежная, требующая гораздо больше мозгов, чем рулетка, которую так любил Федор Михайлович. Вы знаете, что главный герой Николас Фандорин должен найти рукописи Достоевского и некий перстень. Этот перстень, условно названный «П.П.П.» - «Перстень Порфирия Петровича», по легенде был закопан бывшими студентами-правоведами, с тем, чтобы преподнести его Федору Михайловичу к его 60-летию. В романе есть четверостишие-загадка, где закодировано местонахождение этого перстня. В конце книги мой герой рукопись Достоевского найдет всю полностью – и читатель сможет ее прочесть, - а перстень не найдет, потому что он – герой романа - бестолковый.

- Такого Акунина мы еще не знали. Это что же способ привлечь людей к чтению, вместо пустопорожнего времяпрепровождения у ящика?

- Я очень люблю, когда фикция становится фактом и когда литература вторгается в жизнь. Я очень надеюсь, что многих читателей в нашей стране заинтересует эта интеллектуальная загадка. И сунув нос в роман «Преступление и наказание», обнаружат там много для себя интересного и на собственном опыте убедятся, что чтение обогащает. В самых разных смыслах.

Я буду считать эту затею удавшейся, если роман «Преступление и наказание» попадет в списки бестселлеров, как попал в списки бестселлеров роман «Идиот» после выхода удачного телесериала.

- Кстати, всякие яйцеголовые критики и специалистыпо творчеству Ф.М. обязательно покажут свои зубки?

- Я надеюсь, что эта книжка не заденет никого из достоевсковедов, потому что в связи с пьесой «Чайка» на меня в свое время были обиды.

Всякого рода игры с классикой и римейки существуют на протяжении всего 20 века. Если говоритьпро игру в подделку стиля русских писателей, это увлекательнейшее занятие, когда

попадаешь в этот стиль, то не можешь из него выкарабкаться обратно. Сорокин это делал в «Голубом сале», в том числе и с Достоевским.

- Мне показалось, что ваше новое произведение возвращает всем вашим почитателям прежнего старого и доброго Акунина. После не очень удачных последних вещей – снова успех. И снова, как Протей, вы меняетесь прямо на глазах. Тут не только крепко закрученный сюжет, но и посыл к Великой русской литературе.

- Мне поднадоели детективы в чистом виде. Там слишком жесткие правила игры и через некоторое время уже чувствуешь, что ты все это перепробовал. Некоторое время назад я переместился из зоны детективов в зону авантюрно-приключенческого романа. Что касается игры с временами, то я чувствую себя в этом очень хорошо. Это то, что меня больше всего заводит. Я очень хорошо чувствую время. Мой герой, когда он берет старую рукопись и вдыхает ее запах, испытывает волнение. Это происходит со мной тоже.

Причем, чем эта рукопись менее известна, тем она больше меня возбуждает. У нас есть букинистические магазины, в которых продают такие книги из 18-го или 19-го века россыпью, я их покупаю и заряжаюсь от них какой-то энергией. Мне хочется копаться в тайне времени. Я плохо понимаю, куда девается время и куда деваются люди, которые раньше жили, а теперь не живут. Это одна из загадок-моторов, которые двигают мною.

- Как считаете, за что вас похвалят, а за что будут ругать?

- Ругать будут за кощунство над русской классикой. У нас полным-полно желающих заступиться за Достоевского и Чехова, хотя классики их об этом совсем не просили. И в защите не нуждаются. На мой взгляд, классика продолжает оставаться живой, пока она вызывает желание ее оспорить. Это дело очень субъективное. Для меня некоторые тексты – это просто литературные памятники. А какие-то живы именно потому, что они меня цепляют. Вот Достоевский в высшей степени. Достоевский для меня живее любого писателя моего современника.

- Рассказывая о своем проекте «Жанры», вы заметили, что в нем будут представлены все жанры кроме одного - эротики. Федор Михайлович был «грешен» по этой части. Удалось ли преодолеть материал?

- Когда я углубился в Достоевского, что называется с профессиональным интересом, то с некоторой оторопью открыл для себя, до какой степени это напряженно-эротичный писатель. Если ты начинаешь вводить эти силовые линии в современный текст, текст получается ну просто шокирующий. Многие современные авторы до такой степени напряженности не доходят. И сделал вот какую штуку. В современной части романа, где действуют более или менее узнаваемые персонажи из «Преступления и наказания», я эти сцены или фрагменты написал, а потом все отрезал и выкинул, чтобы остался зуд ампутированной конечности. Написаны они были плохо. Я действительно этого делать не умею. Слов таких не знаю. И не от ханжества – я этой техникой, к сожалению, не владею.

- Японцы не помогают в этом?

- Мешают ( смеется ). Все дело в языке, все дело в словах. На русском языке, на мой взгляд, пока еще не нашлось автора, который мог бы писать об этом без пошлостей и без ненужных медицинских подробностей.

- Скоро подоспеет продолжение вашего проекта «Жанры»?

- Следующая книга будет про Эраста Петровича Фандорина. Я давно про него уже не писал. Думаю, пора. Проект «Жанры» пусть пока отдохнет. У меня есть некоторые интересные идеи, которыми я сейчас занимаюсь. Надеюсь, до конца этого года книжка выйдет.

- И последнее, встречи с вашими героями ждут не только читатели…

- Несколько проектов экранизаций и по Пелагее и по Жанрам одновременно движутся. Есть еще один оригинальный региональный проект, который меня очень интересует.

Игорь Буккер