Сергей Капица, парадоксов друг...

Президент Российской Федерации Владимир Путин направил поздравление известному ученому, вице-президенту РАН Капице Сергею Петровичу в связи с его 75-летием. В телеграмме, в частности, отмечается: "В нашей стране и в мире Вас знают как талантливого исследователя, мыслителя и популяризатора науки, достойного представителя династии выдающихся российских ученых. Широкий кругозор, эрудиция, опыт помогают Вам в научной деятельности, в большой общественной и просветительской работе.
Желаю Вам, уважаемый Сергей Петрович, дальнейших успехов. Здоровья и благополучия Вам и Вашим близким".
А 24 января исполнилось тридцать лет со дня выхода в свет первой передачи "Очевидное-невероятное".
Передача эта — уже и не передача, а национальный символ стабильности, источник уверенности в завтрашнем дне телевидения. Меняются политические режимы, а "Очевидное-невероятное" остается "Очевидным-невероятным".
Кто бы и сколько бы не вел эту передачу, старшее поколение всегда будет вспоминать ее главного ведущего — Сергея Капицу.
Сергей Петрович Капица родился 14 февраля 1928 г. в Кембридже. Сын крупнейшего физика, нобелевского лауреата Петра Леонидовича Капицы. Окончил МАИ (1949 г.). Заведующий лабораторией Института физических проблем, профессор, заведующий кафедрой общей физики в МФТИ. Член огромного множества научных обществ, академий и правительственных советов. Автор многочисленных книг, статей, изобретений и открытий. Лауреат престижных премий.
В конце 50-х Капица оказался одним из пионеров подводного плавания в Советском Союзе и несколько лет был даже вице-президентом Федерации подводного плавания. С этим спортом связаны и его первые опыты в кино. Ныряя с самодельным аквалангом, Сергей Петрович производил съемки для первого советского подводного фильма, который впоследствии демонстрировался на международных кинофестивалях.
С февраля 1973 г. — бессменный ведущий передачи "Очевидное-невероятное".
-Сергей Петрович, как все начиналось?
-Передача началась 25 лет назад по инициативе Жанны Петровны Фоминой, которая заведовала редакцией кинопрограмм и просветительских передач, таких, как "В мире животных" и "Клуб кинопутешествий". Поначалу наша передача мыслилась как панорама научно-популярного кино. В этом был резон: у нас производилось много научно-популярных фильмов, однако до зрителя они часто не доходили. Однако очень скоро мы поняли, что научное кино непосредственно для телевидения не годится. И тогда мы решили основу передачи строить в большей степени не на киноматериалах, а на разговорах с учеными. То есть, перешли от обзора научных фильмов к панораме научных идей.
-В то время Вы уже были сложившимся ученым. Как удавалось это совмещать с работой телеведущего?
-Я всегда рассматривал просветительскую деятельность как одну из функций ученого. Работа на телевидении — это возможность выступать перед аудиторией не из двадцати студентов, а из двадцати миллионов слушателей.
-Выходят ли аналогичные передачи в других странах?
-Была в свое время замечательная серия такого типа передач, которую делал американский ученый Карл Саган. Она посвящалась проблемам космоса. Научная публицистика очень сильно развита и в Англии. Там, например, выходит передача под названием "Завтрашний мир" - Tomorrows World. Но она делается в большей степени журналистами, правда, тоже при активном участии ученых.
-Популярности "Очевидного-невероятного" в свое время могла позавидовать почти любая передача. А какие из особенно нашумевших тем Вы могли бы сейчас отметить?
-Пожалуй, прежде всего тему экономическую, как не странно. Помнится, особый резонанс вызвала беседа между академиком Николаем Николаевичем Иноземцевым — членом ЦК, советником Брежнева, фактически, главным экономистом страны, — и Василием Леонтьевым. Леонтьев — лауреат Нобелевской премии, гражданин США, эмигрировавший из России еще в 1926 г. Он говорил тогда о необходимости рыночных отношений. В то время это была ересь страшная, причем высказанная с самой крупной кафедры. Она ставила под сомнение существовавшую у нас экономику.
- По всем приметам, в тех условиях программа должна была оказаться под угрозой срыва?
- Ничего подобного. Наоборот, эта передача была показана дважды. Конечно, была получена огромная масса писем, как, мол, мы допустили такие антимарксистские высказывания. Но все было сделано с большим политическим тактом. И к тому же авторитет участников передачи был безупречен.
-Когда передача выходила в 70-е, 80-е годы, существовала ли какая-нибудь научная цензура?
-Нет. Нам оказано было большое доверие. Формальных препятствий никаких не было, за редким исключением.

Неочевидно, но очень вероятно, что именно "О-Н" во многом поспособствовало становлению популярной науки как среды обитания советского человека. О, эта эпоха кухонных разговоров "про умное"! Сколько взрастила она романтических изобретателей и дачников-селекционеров! Сколько мыслителей, учившихся за привычным ходом вещей видеть секретные механизмы природы! Мой дядя, страстный поклонник "О-Н", добывал спирт из моркови, создавал инкубаторы для магазинных яиц и рассуждал об эволюционном превосходстве мышей над кошками. "Ты замечал, как мышь принимает пищу? Она придерживает ее передними лапками. Достаточно малейшего толчка, чтобы мышь взяла в руки орудие труда".
Больше всего шума наделала вышедшая в 1976 г. передача с участием сторонника разного рода фантастических гипотез В. Г. Ажажой. Речь шла о загадках "Бермудского треугольника". Надо сказать, что Ажажа, тот самый "краснобай и баламут" из песни Высоцкого, снискал немало симпатий со стороны зрителя. В какой-то степени он даже опередил свое время, оказавшись у самых истоков эпохи бульварных сенсаций.
Капица по-видимому был сильно обеспокоен таким поворотом дел и немедленно выпустил ряд программ, разоблачающих НЛО, "снежного человека" и лохнесских чудовищ.
Когда "О-Н" только начиналась, многие отмечали, что образ Капицы не вполне соответствовал сложившемуся образу телеведущего. Он не улыбался, не заигрывал со зрителем, но обращался к нему как к серьезному собеседнику. Передача сформировала новый способ популяризации науки: задачей было не заполнить головы телезрителей сведениями-полуфабрикатами, но помочь мысли в этих головах родиться. Показать проблему, показать путь к ее решению, правильно задать вопрос. Именно последнее, кстати, помогло в том числе разбить стереотип ученого как зануды и человека не от мира сего. Все ученые-участники передачи благодаря Капице оказывались очень живыми приятными собеседниками.
"Очевидное-невероятное" пользовалась не только всенародной славой, но и отмечалась многочисленными государственными премиями. А в 1979 году Капица стал лауреатом очень престижной премии Калинги, которую ЮНЕСКО раз в год вручает человеку, внесшему самый большой вклад в пропаганду достижений науки.

-Сергей Петрович, как Вы полагаете, не уменьшился ли сегодня массовый интерес к науке?
-Конечно, уменьшился. Более того, исчезает сам институт науки как части культуры общества. В других странах популяризации науки придают исключительное значение. Так, например, в Эдинбурге ежегодно проводится фестиваль науки, на который приезжает триста-четыреста тысяч человек, причем, в основном — молодежь. Я предлагал во время празднования 850-летия Москвы устроить нечто подобное, но, к сожалению, это не реализовалось.
- В то время многие Ваши передачи посвящались разного рода суевериям, "барабашкам", "Бермудскому треугольнику". Сохранился ли у Вас интерес к паранормальным явлениям?
- Мы говорим об этом, но полагаем, что все это нужно рассматривать единственным способом — как симптом больного общественного сознания. Такие симптомы в истории наблюдались не раз, правда, таким глубоким, как сегодня, кризис нашего общества еще не был.
-Известно, что многие читают журналы, смотрят телевизор в поиске научных сенсаций. А их, по-моему, сейчас предостаточно...
-Сенсации — это слишком дешевый способ привлечь внимание к науке. Развитие науки состоит не в чередовании сенсаций. Если мы хотим всерьез воздействовать на зрителя, мы не должны ставить во главу угла желание поражать его воображение.
Но ведь сенсация — это только некое отношение к феномену, в то время как сами феномены вполне могут иметь какую-то научную ценность. Как, например, клонирование...
Это действительно большое изобретение в области эмбриологии. У нас, кстати, тоже прошла передача на эту тему в рамках сериала "Очевидное-невероятное. XXI век". К этому изобретению шли долго, велись многолетние исследования. И по тому, как люди на него отреагировали, стало заметно, что люди к таким вещам не подготовлены. Первая реакция была обычной — запретить. Это напомнило мне одну знаменитую историю. Когда в Москве появились первые автомобили, от них стали шарахаться лошади. И вот московский генерал-губернатор издал приказ: запретить езду на автомобилях, пока лошади к ним не привыкнут. На моей памяти подобные истории происходили не раз. Так, много лет назад стала возможной пересадка органов. Тогда тоже много говорилось о том, что ее надо запретить, что продажа органов приведет к каким-нибудь аморальным последствиям. Сейчас пересадка органов стало существенной частью современной медицины, многие люди обязаны этому жизнью. Так же и с клонированием — надо уметь относиться к этим вещам, воспитывать сознание общества, а не запрещать сходу такие опыты.

Когда Капицу спрашивают, так кто же он, физик или гуманитарий, однозначного ответа Сергей Петрович не дает.

- По образованию я инженер, окончил МАИ. Моя, как вы считаете, гуманитарная деятельность выросла из преподавательской деятельности. Я много лет заведую кафедрой общей физики МФТИ, а перед началом "Очевидного — невероятного" написал книгу, которая называется "Жизнь науки". Это очень толстая книга, 800 страниц, но благодаря ректору МГУ академику Петровскому и академику Арцимовичу она была быстро издана. Она основана на очень простой идее: получилось, что я знал книги, которые определили развитие науки, — Галилея и Коперника, Дарвина и Менделеева. Выяснилось, что в этих книгах, содержание которых нам известно, исключительно интересны предисловия, я их собрал и издал. Это была лучшая подготовка к передачам "Очевидное — невероятное", потому что там рассматривались, по существу, научно-социальные проблемы. Они стали сегодня гораздо острее, чем это было 25 лет назад.

-Что бы вы могли рассказать об их деде не как великом ученом, а об отце — Петре Леонидовиче Капице?
- Он был, конечно, крайне поглощен своими занятиями. Но беспокоился, естественно, как мы в школу ходим и так далее. Его влияние на меня было в более позднем возрасте. Он много работал, это было его естественное состояние. У него было такое хобби перед войной: делать лодки. Мы с братом помогали ему. Лодка строилась по всем правилам, мы познавали и технологию, и столярное дело.
- Говорят, у Петра Леонидовича нрав был крутой — об этом свидетельствует не только его известное противостояние Берии, уход от работы над атомным проектом...
- Это был очень волевой, жесткий, смелый человек, прилично играл в шахматы, к нему приезжал Василий Васильевич Смыслов. В институте держал свою власть.
- Я боюсь впасть в банальность — стычка вашего отца с Берией много раз описана — и все же: значит, Сталин ценил Петра Леонидовича, не дав Берии его уничтожить?
- Несомненно. Хотя они друг с другом ни разу не встречались. Переписка была обширной. Отец решительно заступался за коллег: за Ландау, Обереимова, Фока. Вытащил их из тюрьмы и лагеря.
- А как вы себя с братом Андреем ощущали во время опалы отца?
- Во-первых, мы ему помогали — семья наша была очень дружная. Для нас было очень важно, что мы определили свою позицию — на стороне отца.
- Ну а страха не было?
- Отец был смелый человек, эта смелость передавалась другим. А потом — что значит: страх? Нельзя жить под влиянием страха. Мы знали, что за нами следят, Михоэлс был убит, и мы знали это, поскольку он был дружен с отцом. Это была реальность того времени...

Во времени сегодняшнем Капицу интересуют проблемы глобального масштаба, планетарно-общечеловеческого характера — за свою долгую интересную жизнь он видел столько невероятного, что решать уравнения с неизвестными, где икс — количество прожитых человечеством лет, а игрек — количество лет будущих, для него — вещь очевидная.
- Мы имеем дело с числами: знаем число времени и число людей. Задачей было увязать их между собой. Посмотрите, как выглядит "кривая" человечества (рис. 1) от 2000 лет до Рождества Христова и до нашего времени — 2000 г. Были на этом долгом пути, конечно, провалы. Один из самых резких — потери от чумы в 1348 г. В Норвегии, например, тогда умерло больше половины жителей. Но в целом население планеты стабильно увеличивалось. И вдруг процесс остановился.
Еще одна интересная закономерность. Относительное изменение численности населения находится в строгой пропорции к изменению времени. Иными словами, от эпохи к эпохе человек переходил все быстрее и быстрее. Так, с Древнего мира (от 2000 г. до Р. Х.) до падения Рима (V в.) прошло 2500 лет (I). Средние века длились тысячу лет (II). Затем то, что называют Новой историей, — 300 лет (III), Новейшей — 120 лет (IV). Каждый последующий период становится короче в 2,5 — 3 раза. То есть мы движемся к какому-то рубежу. Время словно сжимается к настоящему и растягивается к прошлому. По-видимому, люди заметили это давно. Например, в Библии рассказывается о Мафусаиле, который жил 969 лет. Скорее всего, те, кто писал Вечную книгу, понимали, что время, даже в масштабе их представления, расширяется в прошлое. И передали это нам, приписывая древним патриархам такую долгую жизнь.
Переход к следующему этапу развития человечества не займет больше 90 лет (V). На фоне миллионов лет — практически мгновенно. И мы с вами оказались в самой гуще этого перелома. Его середина падает на 2000 г. Достижение стабильного состояния (VI) — величайший переворот в истории человечества. Но почему так случилось? Все было неизменно во все эпохи: люди воевали, мигрировали, но человечество бодро росло. Без понимания природы такого перехода, его связи с развитием и формированием разума человека мы не поймем ни того, что происходит в нашей стране, ни того, что происходит в мире.
- Вы сказали о разуме, значит, все дело в нас самих?
- Разум — это то, что отличает человека от животных — наших биологических братьев. Они плодятся каждые 2-3 года, мы откладываем этот процесс на 20-30 лет только из-за того, что надо программировать мозги. Раньше в школе учились 10 лет, теперь переходят к 12-летнему образованию, в некоторых странах учатся 14 лет. Врача допускают к практике после 7 лет стажировки, и, только достигнув 30-летнего возраста, он может считаться специалистом. В прошлом году я был в Англии и попал в музей второй половины ХIХ века. Увидел табличку, которая висела тогда в пабах: "Спиртные напитки отпускаются лицам старше 13 лет". В эти же дни в США был скандал с дочерьми президента Буша, которым еще только 18 и они хотели выпить пива. Их всенародно осудили. Потому что в США сегодня можно пить пиво только после 21 года. Вот как изменился масштаб жизни. Человек продлил срок освоения знаний. Однако объемы, которые может осилить его мозг, конечны.
- Но это не мешает жить.
- Разве? Возьмите Россию. При таком быстром изменении внешних условий у людей не хватает времени осмыслить и понять то, что происходит. Поэтому бессмысленно жаловаться на то, что у России нет национальной идеи. Мы просто не успеваем ее выработать. Это и есть результат "сжатия". Такие же проблемы в других странах. Например: многие взялись решать проблемы с рождаемостью. В Китае запретили иметь больше двоих детей. В Индии пробовали стерилизовать мужчин, в конце концов застрелили их премьер-министра...
- Так сколько нас в результате останется?
- В течение ста лет нынешние 6 млрд. удвоятся до 10-12. И на этом, по-видимому, рост прекратится.
- Стабилизация численности — это плохо или хорошо?
- В мире со стабильным населением неизбежно начнется процесс старения. Посмотрите, как меняется возрастной состав планеты (рис. 2). В 1950 г. стариков старше 80 был 1%, старше 65 — 8% (детей до 14 лет — 35%). А после 2150 г. количество детей резко уменьшится, пожилых будет 40%. Причем картина изменения возрастного состава одинакова что для стран развитых, что для развивающихся, только они будут раздвинуты по времени на 50 лет.
- Но, может быть, ничего в этом страшного нет? Нужно будет меньше тратить средств на образование, наконец-то исчезнет конфликт отцов и детей...
- Так не будет ни тех, ни других!.. Поймите, мы переживаем совершенно новый для человечества этап. Ведь все развитие человека на Земле до этого было связано с ростом населения. И теперь его нет! Эта ситуация затронет сами мотивы человеческой жизни. Повлияет на развитие культуры, на отношения между поколениями. А так как перелом очень резкий, это вызовет разрыв всех прежде существовавших жизненных установок: законов, морали, которые вынашивались столетиями. Вот почему выявился кризис религии, кризис науки. Это отразится на семьях, с этим связан распад государств. Изменяются производственные отношения, структура экономики. Вот пример характерной тенденции: в США в 1900 г. в сельском хозяйстве работала почти половина населения — 45%, сейчас — 2 — 3%, в промышленном производстве — 20%, сейчас — 10%, в сфере услуг — 30%, стало 80. В основе возникновения массы проблем в мире лежит нынешний демографический переход. То же происходит и в России, только все обострено до предела обстоятельствами последних 10 лет. И изменить это мы никак не сможем.
- Но как же диалектика? Нас учили, что развитие неизбежно.
- А развитие и не будет останавливаться, просто будет искать другие формы. Сейчас считается, что оно пойдет по пути качественному: человечество будет меняться качественно.

Подготовила Елена Киселева