Письма в Беслан

Письма в Беслан
Бесланский набат
Как цветочное поле,
В первый день сентября
От бантов и букетов
Возле школы земля.
Хоть бы что говорило
О грозящей беде!
Только то, что случится,
Не бывало нигде.
Без воды и без пищи
Сотни малых детей,
Три дня страшного ада,
Трое жутких ночей.
Горя — черное небо.
И без лун и без звезд.
И Осетия вся
Превратилась в погост.
Рваных трупов горою,
Болью огненных ран,
Жгучей детской слезою
Бьет набатом Беслан:
Вы запомните, люди,
Этот «школьный» урок
И прервите террора
Затянувшийся срок!
Ты ж, Осетия в трауре,
От уральской земли
Состраданье и помощь
Как от друга прими…

Сентябрь 2004 г.,
Людмила Федоровна Игн атова, Екатеринбург

Где-то вас ждут сын и дочь

Я работаю в Доме ребенка одного из сибирских городов. К нам прибывают детки совсем крошечные (в 2–3 месяца), и многие из них брошенные (их или нашли где-то работники милиции, или от них отказались еще в роддоме, или еще какой-нибудь горький случай). Кому-то из этих малышей везет — их усыновляют или удочеряют, и они приобретают новую семью. А кому не повезет, так и будут мыкаться по жизни, горемычные, никому не нужные, за которых и заступиться некому. Так и попадут они в этот жестокий мир без опоры, которую может дать только семья.

Я понимаю, у вас произошло горе, вы потеряли свое родное, дорогое дитя, но вы можете сделать так, чтобы на нашей земле одной детской слезинкой стало меньше, — и тогда и ваше сердце оттает от боли, и ваша, казалось бы, потерянная жизнь обретет смысл.

Приезжайте к нам в Дом ребенка, посмотрите наших детишек, и, может, ваше сердце дрогнет и подскажет вам, кто из них станет для вас сыном или дочкой.

Мать, работник Дома ребенка, Красноярск

Мальчишке от моряка

Я человек военный и не умею красиво излагать мысли, но уж как получится. Моряки пишут плохо, но искренне, как говорил Крузенштерн.

Тебе, безусловно, пришлось пережить земной ад. Я лично тебе глубоко сочувствую, сострадаю твоим родителям, твоим одноклассникам, учителям. К тем, кто пережил подобное, следует относиться как к героям. Вас, переживших самую настоящую битву (не ваша вина, что вас убивали!), следует вечно помнить и почитать наравне с Неизвестным солдатом. Памятник при жизни поставить!

Когда это произошло, наш корабль находился в автономном плавании (то есть в длительном походе без берега). Мы находились в Карском море восточнее Новой Земли. Новости 01.09 нам передали по корабельной радиотрансляции примерно в 11.00 по Москве. Признаться, я не сразу поверил, думал, что это чья-то идиотская шутка.

Весь экипаж находился в настоящей прострации, было не до службы. А погода словно предвещала беду. Накануне два дня стоял шторм, а утром 1 сентября резко упала температура, до -10.С. Когда мы узнали, что те ублюдки грозят за каждого расстреливать по 25–30 человек, мой приятель из минно-торпедной команды смачно плюнул за борт и выматерился: «Вот гады!.. Совсем уж озверели, сволочи! Осталось только шерстью обрасти!..» В довершение ко всему у нас случилась в тот день своя смерть. Матрос поскользнулся на обледеневшей палубе, упал за борт и умер в ледяной воде от разрыва сердца…

Некоторые из наших тайком (я это замечал) спускались в молельную каюту. Слабонервных не замечалось, но из-за того, что в голове, кроме ваших несчастий, у нас ничего не было, эсминец чуть было не сел на камни где-то в районе мыса Желания (сев. мыс Новой Земли).

В день траура 5-го числа в 12.00 по Москве взвыла сирена. Застопорили ход. На гюйс-шток взлетел синий флотский стяг траура, а кормовой триколор был опущен. Весь экипаж, выстроенный на палубе, отдал воинское приветствие и почтил память погибших в бою минутой молчания…

Долго мы еще после этого не могли прийти в себя. Очень долго…

Через три дня мы пришли в Диксон. Там почти все сдавали для вас кровь. Я лично сдал 400 г и до сих пор жалею, что не взяли больше. Кому моя кровь попала, я не знаю. Может, тебе?

Как жаль, что не смог написать тебе раньше! Уже полгода не схожу с палубы, не знаю адреса. На днях узнал об акции «АиФ» и все же нашел свободную минутку, чтобы черкнуть тебе письмецо.

Я телевизора в те дни не смотрел: находились слишком далеко и телесигнал до нас не доходил. Обо всех событиях узнавали по радио, которое орало тогда чуть ли не круглосуточно на весь океан. Говорят, там были страшные кадры. Говорят, вживую показывали, как там вас расстреливали. Не знаю. Но верю, что смотреть это было невозможно. Говорят, люди у экранов инфаркты получали. Верю!

Еще об одном жалею. Не смог для вас перевести ни копейки, не знал, на какой счет. Но мы всем экипажем решили: пусть бухгалтерия Северного флота переведет куда следует наше недельное жалованье, о чем все написали рапорта еще в Диксоне.

Уж не знаю, сколько кому и от кого пошло. Надеюсь, в дороге не разворовали. Ну а если и так, то Бог им судья!..

Трое суток эсминец не спускал стяга траура. Я (если честно, то тоже тайком) ходил вниз в молельную каюту и просил Бога: «Хватит смертей! Хватит!!!» И что ты думаешь? На следующий день я узнаю, что в больницах никто не погиб! Может, Бог услышал мою молитву?

На этом я заканчиваю. Что тебе пожелать? Да то же, что и всем: счастья, благополучия, удачи и побыстрее забыть это. Хотя понимаю, это непросто.Пусть твое детство будет безмятежным, счастливым, беззаботным, как и раньше. И запомни, что лично я, старшина 2-й статьи эсминца Е-114, всегда (ВСЕГДА!!!) буду тебя почитать как героя. И это не просто громкие слова!

Если у тебя возникнет желание мне ответить, то, пожалуйста, пиши по адресу: Северный военный флот, г. Североморск, 4-я миноносная бригада, эсминец «Буранный» Е-114 (без индекса).

С уважением к герою Беслана, по поручению личного состава БЧ-I старшина 2-й статьи эсминца «Буранный» Е-114 командир БП-II
Виктор Васильевич Клинцов 

"Аргументы и факты"