С кем воюет «Девятая рота»

Фронт дрогнул и «Девятая рота» хлынула на пиратский рынок. Теперь диск с фильмом на базаре продают за полторы сотни и аудитория фильма существенно расширилась за счет тех, кто не рвался в кинотеатр, но и не готов ждать эфирного показа полной версии блокбастера Бондарчука.

Фото: С кем воюет «Девятая рота»

Тем временем, все вопросы о несуразицах, несовпадениях, неправдоподобиях, исторических несоответствиях фильма заданы, большая часть девичьих слез пролита, большая часть мальчишечьих восторгов прозвучала. Почему публика начинает придираться к деталям? К кроссовкам, форме ствола, форменным несоответствиям? Обратите внимание, всякая публика придирается: и ветераны Афгана, и сугубо гражданские лица, и даже нынешний министр обороны, пытавшийся возражать режиссеру еще до просмотра, организованного для президента. К «Девятой роте», кстати, также как к не менее шумному сериалу «Есенин» со всеми его историческими несуразностями. Потому что чего-то большего публике не хватает, вот она и цепляется за детали. Чего не хватает?

Не хватает ярких и логично развивающихся характеров. Это и Федор Бондарчук признает, жалуясь на требования киношного формата. Не хватает прописанного и понятного, соразмерного сюжета: полфильма сидели в учебке, потом прыгнули в Афган, еле доехали до «точки» и погибли… Не хватает столь необходимого в батальном полотне образа врага. Есть рассказы в той же «учебке» о стране и ментальности, есть несколько крохотных и бестолково свернутых эпизодиков – с загадочным стариком, случайно подстреленным коварным моджахедом, с  милым мальчиком, стреляющим из автомата и есть наступающий черный строй с закрытыми лицами. То ли бандиты, то ли национально-освободительное движение. Понятно, что большого желания у сценариста и постановщика объяснять с кем и за что воевали – не было. Хотя времени для осмысления было отпущено много: вон сколько его прошло с момента вывода войск, исторического перехода через мост генерала Громова . Получается – за рядом полегших братанов. Тогда что же такое боевое братство?

С боевым братством масса проблем. Концы с концами и здесь сходятся с трудом. То пресовать друг друга, то любить друг друга, то в пошлость, в грязь, а то в благородные порывы. Но все – пунктиром. Красивые картинки гор, красивые картинки летящих вертолетов, взрывы и взрывчики, одухотворенные лица – вся эта олеографическая приблизительность никак не вяжется с грубостью армейского быта. Уже в первой сцене фильма с обобщенно поэтическим составом под дождиком, с провожающими, а затем красиво выстроенной мизансценой потрошения котомок призывников смысл и форма радикально расползаются в разные стороны. Нам ли, видавшим лучшие образчики отечественного военного кино зрителям красоты показывать? Нам ли видевшим войну Калатозова и Чухрая, Бондарчука-старшего,  а позже - Германа и Балабанова, удивляться гладким красивостям? И потом: если Бондарчук снимает фильм-песню о простых ребятах-героях, то при чем здесь матерная, урогенитальная лексика? Тогда уж как в стародавнем «Романсе о влюбленных» Кончаловского дайте героям стихотворные диалоги на фоне дымчатых пейзажей.

При всей несомненности добрых намерений авторов, ни одна их затея в фильме не доведена до конца. Вот что больше всего поражает. «Девятая рота» оказывается очень точным отражением – но не истории нашей давней, а теперешнего межеумочного состояния общества. Вопиющая приблизительность картины потому даже и не раздражает, что авторы очень хорошо убеждают нас в том, что лучше, глубже, основательнее сделать не только не могут, но и не хотят. Потому что, ежели глубже, то возникает надобность разбираться в природе очень актуальных конфликтов, ведущих к нашим дням и касающихся не только этических провалов в родной культуре, но и межнациональных отношений, нарастания расовой, имущественной, религиозной нетерпимости. А разбираться боязно, а тучей нависающие кавказские, чеченские параллели хочется безболезненно проскочить. Можно ведь, позволено ведь так,  как в «Девятой роте»: легким касанием  мимо темы, в поэтическую приблизительность. Но тогда, ежели не разбираться с кем же воюем своим оружием, с каким противником – вне и внутри, то можем и сами себя окружить, оказавшись, извините за грубость, сами у себя в тылу. И что же получается тогда? Слепое выполнение интернационального, конституционного, государственного долгов?

Но это уже – не по части искусства. К сожалению, возникает опасение, что модные ныне государственно-патриотические настроения, не в смысле любви к родине, а в смысле чинопочитания уполномоченных лиц, помешали создателям «Девятой роты» напомнить о неоценимом вкладе коммунистической бюрократии, втолкнувшей наших ребят в Афган. Не путаем ли государственников или так уж они похожи? (И тогда – что же нас ждет?)  Ежели пользоваться бюрократической терминологией, хотелось бы надеяться, что состоявшаяся путаница - случайность, а не злонамеренность.

Алексей Токарев

Фильм «9 рота»: Последний гвоздь в гроб Советского Союза